Я подчинился, немедля и беспрекословно, а внутри все ликовало. Нет ошейника и теней, что, дергая за шнур, причиняли воистину адскую боль. Ощущал себя почти свободным! Сейчас нас непременно отведут в подземелье, запрут, однако любой замок можно вскрыть. Я очень надеялся на магию воровского бога и отсутствие заклятий в тюремной камере, которые могли бы погасить мои таланты. Наподобие тех, что лишили всякой надежды на спасение из катакомб под Брандом. Не появись тогда отец Томас, огсбургский палач-инквизитор изрезал бы меня и Ричарда Тейвила на ремни.

Стражники разделили пленников, спокойно и без суеты. Орк и инквизитор тоже предпочли не сопротивляться. Хотя мне думалось, что Нурогг кинется на мечников. Но нет. Нас повели к разным аркам. Ночь вступила в свои права теперь окончательно, и мы двигались почти в кромешной темноте.

Впереди показался свет. Внутри трех арок, куда нас вели, горели неяркие фонари. Остальной замок по-прежнему пребывал под пологом тьмы и был все так же безмолвен.

— Помни о Господе, Гард! — вдруг раздался крик отца Томаса.

Я помнил, однако же вместо мольбы к небесам с уст сорвалась трактирная ругань. Двуединый Бог не поможет, я уповал лишь на магию Харуза.

Конвоиры инквизитора шли впереди и вместе с монахом почти скрылись в своей арке. Офицер возглавил десяток, уводивший инквизитора. Орка тащили куда-то вправо, он начал было брыкаться, но его быстро успокоили.

Стражники, в окружении которых ступал я, тоже приблизились к полукруглому проему у подножия крепостной стены. У ведущих вниз ступеней стояла пара новых охранников, таких же сумрачных и молчаливых, как их сотоварищи. Они держали по два фонаря.

Меня действительно повели в подземелье, но глубоко спускаться не стали. Винтовая лестница продолжала идти вниз, а мы свернули в первый же отнорок. Долго шли по коридору. По плитам гулко стучали сапоги стражников, я слышал свое дыхание и сопение конвоиров. Мелькнула мысль попытать счастье и напасть на стражников. Ограниченное пространство подземной каменной кишки сглаживало численное преимущество врага…

Я даже рассмеялся про себя. Что за безумные мысли? Один, избитый и замерзающий, против десяти мордоворотов? Нет, Николас, терпи и жди своего шанса. Он появится, когда ты окажешься один на один с кандалами и замком на двери подземной камеры.

Холод снова стал донимать меня. Я поежился и послал в адрес орков, сорвавших с меня одежду, увесистое проклятие. Жаль, сдохли твари быстро. Схватка сотни Нурогга с тенями не заняла много времени.

Остановились у дубовой двери, ничем не отличавшейся от тех, мимо коих протопали раньше. Я внутренне сжался, ожидая узреть пыточную, но, к моему удивлению, фонари стражников осветили камеру с настоящей кроватью и матрасом, небольшим столом и табуретом; и, что меня особенно обрадовало, каменное помещение было сухим. Вроде даже теплее здесь.

Я стоял посреди камеры, стражники — снаружи, однако дверь не запирали. Ждали чего-то. Послышались шаги, скоро ко мне пожаловали двое — облаченные как стражники, лишь без кирас, шлемов и перчаток. Оба небритые и хмурые: первый вошедший кинул на кровать ворох черной одежды и сразу убрался прочь, а второй взгромоздил на столешницу суму, в которой оказался большой горшок; достал посуду. Я не поверил собственным глазам, но он в самом деле накладывал в деревянную миску щедрую порцию горячей каши. Налил в объемную деревянную кружку подогретого вина и поставил рядом толстую свечу. Зажег ее, бросил на стол еще ломоть ржаного хлеба и ложку. Затем немой тюремщик забрал свою суму и удалился. Хлопнула дверь, лязгнул замок.

Чудны дела твои, Господи! Я-то думал, что жилы растягивать на дыбе будут или что хуже припасут. Но не кормежку! Разворошив тряпки, нашел чистую льняную рубаху, шерстяной черный камзол, такие же штаны и кожаные сапоги. Точь-в-точь как у стражников. Воистину подарок судьбы!

Ох, как же я продрог! Накинувшись коршуном на одежду, сбросил с себя грязную рванину, торопливо облачился в новое и после уже принялся за кашу. Она еще не остыла, вино тоже. Внутри меня растекалось блаженное тепло. Черт возьми, я был счастлив несколько мгновений, даже зажмурился от удовольствия.

Впрочем, скоро охватили тяжкие, невеселые думы, что терзали на замковом дворе. Я опять перечислял имена тех, кто пошел за мной и встретил свою смерть. Вспоминал Старика и братьев, уничтоженных Низверженным. Снова и снова повторял имя Алисы. Перед глазами вставало неописуемое отчаяние, застывшее на лике Томаса Велдона, когда он узрел в одной из теней свою дочь. Церковник тоже впутался в эту историю — в мою историю — из-за меня. Дьявол его подери!

Я лежал на соломенном матрасе, подложив под затылок ладони и уперев взгляд в выщербину на оштукатуренном потолке.

Моя жизнь не может быть прежней. Очередное воровское дело, знатный куш и кутеж — вот чем я жил после Лерпо. Нет, я, конечно, искал ниточки, что могли бы привести к тому, кто уничтожил ночных крыс. Только я посвятил поискам лишь первые полгода, а потом, отчаявшись хоть что-нибудь раскопать, почти смирился с тем, что небо Орнора так и не увидит отмщение за воровское братство.

Я бесцельно прожигал дни. Порой, когда вновь накатывали воспоминания и тоска, не находил ничего лучше, чем просто сменить обстановку. Я отправлялся в новую столицу или большой город, обкрадывал очередного толстосума, и вновь — кабаки, вино, женщины. Пока и это не наскучило, да так, что загорелся мыслью о флибустьерстве. Каприз избалованного золотом молодого человека. Я мог позволить себе столько монет, сколько захочу, и тогда купил новую игрушку — шхуну «Скорпион».

Да, теперь понимаю, что мое пиратство — это всего лишь блажь.

Ну а что теперь? Рой, Шрам, Манрок… В голове зазвучал длинный список… Алиса!.. Старик!

Алиса нужна мне! И я должен отомстить! Чтобы погибшие отдали свои жизни не зря… Да вытащить, в конце концов, из этой передряги Велдона и его чокнутую Лилит! Помочь Ричарду? Но как?

Кровь и песок! Отныне я знал, ради чего жить и в чем корень всех бед. Кто за все в ответе. Низверженный! Убить его? Я заскрежетал зубами, вспомнив о магии того, кого именовали Низверженным. Как его уничтожить?

Мне сие не ведомо, но я все же вор. Сделаю то, ради чего все затевалось! Перстень Бога Сына должен стать моим! Найду Алису, Велдона… А что потом? Не знаю. К черту все, что будет потом!

Сперва нужно получить свободу!

Обостренный магией Харуза слух говорил, что в коридоре на страже двое или трое. Я размышлял, как управиться с ними, не имея ничего, что хоть отдаленно напоминало оружие, когда послышалось шарканье стариковских шагов. Кто-то приближался к моей камере.

Спустя минуту дубовая дверь отворилась. В освещенном фонарем проходе показалась сгорбленная фигура в монашеской рясе. Вошедший опирался на посох с закрученным в спираль навершием. Из-под капюшона, тень от которого полностью скрывала лицо, раздался дрожащий голос:

— Твое время пришло.

Дверь затворилась. Вошедший откинул капюшон. На меня смотрел глубокий старик, лысый, с морщинистым лицом и блеклыми глазами.